...Через три дня после приезда в Москву царицы-матери Дмитрий Иоаннович короновался на царство. Да не единожды - дважды! В Успенском соборе по древнему обычаю, а в Архангельском по вновь заведенному. Над могилами царей Иоанна и Федора архиепископ Арсений возложил на голову царя шапку Мономаха, и была она ему впору. Шапка русская, а кафтан - польский. Подкрепляя себя русской силой, Дмитрий Иоаннович объявил боярство Михаиле Нагому, родному брату царицы Марфы, своему, стало быть, дяде.
Одному дашь - другие в рот смотрят.
Выход недовольству своему Дума сыскала в поляках.
Дмитрий тому недовольству втайне был рад. Сподвижников, приведших его к престолу, следовало приструнить: царство - не военный табор. Да ведь и как русскому человеку не обидеться?
Едет поляк по Москве - не зевай. Слепого столкнет, сомнет и не обернется, и не потому, что бессердечен, но потому, что сам слеп от безмерной своей гордости. Пограбить тоже непрочь.
Уступая Думе, царь решился наказать одного, но так, чтоб другим неповадно было. Взяли за разбой шляхтича Липского, судили по-московски. Приговорили к битью кнутом на торговой площади.
Москвичи обрадовались - есть-таки управа на царевых рукастых слуг! Поляки же рассвирепели: Как?!
Шляхтича?! Принародно?! Батогами?!.."